«Наш университет – это большая традиция, большая душа, которую надо беречь»
Путь от первой победительницы конкурса «Мисс Россия» и простой студентки журфака до преподавателя с неисчерпаемым запасом знаний и опыта. О своей удивительной связи с Санкт-Петербургским государственным ниверситетом рассказала Анна Байчик — профессор кафедры международной журналистики.
– Анна Витальевна, 5 сентября 1993 года вы одержали победу в конкурсе «Мисс Россия». Я уверена, вас уже много раз спрашивали об этом, но не могу не поинтересоваться: как это произошло?
— Я, на самом деле, не имела таких амбиций. Мне было 16 лет, я училась в школе. Тогда существовала почившая ныне организация — Федерация шейпинга России. Шейпинг — спорт, похожий на аэробику, художественную гимнастику, то есть спорт «для девочек». Моя мать занималась шейпингом, а я впоследствии последовала ее примеру. Так вот, в эту Федерацию шейпинга пришел запрос из дирекции конкурса «Мисс Россия» на представление участниц от Петербурга. В силу того, что только я и одна моя коллега соответствовали требованиям по росту, было решено представить на конкурс именно нас. Дальше подготовка к конкурсу, сам конкурс, ничего интересного. Вот так это и произошло.
– После победы вы решили поступить на факультет журналистики СПбГУ, при этом продолжая свою работу в модельном бизнесе. Однако в какой-то момент вы все же сделали выбор в пользу образования. Расскажите, как это было?

— Так, в 1997-м году я еще ездила на конкурс «Мисс Вселенная» и где-то в 1998-м году покинула эту индустрию. Но вы должны понимать, что это не происходит в одночасье. Где-то что-то не получается, что-то вызывает скуку, а где-то приходится делать выбор: тебе вновь куда-то надо ехать, а у тебя сессия.
– Я правильно понимаю, что на ваше решение покинуть модельный бизнес повлияла незаинтересованность и сложности совмещения с учебой?
— Да, это так. Справедливости ради, карьерного роста в этой области мне никто не обещал. Так и сложилось, что интереса у меня нет, перспектив тоже, а через два месяца сессия. Тут либо в академический отпуск, либо на отчисление. Так что выбор совершенно очевиден.
– Вы выбрали учебу. Как вы рассказали в своем интервью для «Первой линии» в 2014-м, вас разочаровала ситуация в журналистике в то время: никто не понимал, что и как нужно писать. Как это повлияло на вас?
— Я поработала в журналистике побольше некоторых моих однокурсников, которые сочиняли гороскопы для своих выпусков. В самой журналистике как профессии я не была разочарована и отчисляться никогда не думала. Это были 90-е годы, в профессии, с одной стороны, происходили хаос и шатания, а с другой — новые «цветы» просвещения. Я все время что-то писала для изданий, названий которых сейчас никто и не вспомнит. В том интервью я имела в виду, что некоторые журналисты занимались не пойми чем, что меня и расстраивало. Это сейчас жёлтой прессой никого не удивишь, но тогда писали, будто я — внебрачная дочь мэра Петербурга Анатолия Собчака, потому и победила в «Мисс Россия». Вот это меня сильно удивляло.
– И тогда вы увлеклись теоретической стороной журналистики?
— Когда студент начинает заниматься теоретической журналистикой? Когда он худо-бедно «доползает» до своей дипломной работы. А у меня получилось так, что на выпускном экзамене мне предложили остаться в аспирантуре. Я сильно удивилась, потому что и этих амбиций у меня не было, но я — человек разумный. Я прекрасно понимала, что от таких предложений не отказываются. Так и увлеклась теорией журналистики. Я была соискателем. Соискательство — та же аспирантура, но с особенностью в виде преподавательской деятельности. Я вела очень много практических занятий, то есть из своего практического и теоретического опыта пыталась объяснить студентам, как писать материал. У вас сейчас тоже есть теория и практика, но тогда эти дисциплины назывались по-другому.
Мне всегда были очень интересны люди, это моя «базовая настройка». Меня интересует и человек как индивид, и человечество в целом.
– Если первоначально аспирантура в нашем университете не было вашей амбицией, то чем же тогда было обучение в Восточно-европейском институте психоанализа?
— Мне всегда были очень интересны люди, это моя «базовая настройка». Меня интересует и человек как индивид, и человечество в целом. Мне попалась книга Михаила Михайловича Решетникова, ректора Восточно-Европейского института психоанализа, в которую я провалилась со второй страницы. Я поняла, что если не попаду в этот институт, то зря прожила свою жизнь.
– Вас сподвигла к поступлению книга?
— Да, но не с пустого места. Мне психология как академическая наука, которая, образно говоря, считает, сколько голубоглазых людей изменяют своим женам, не интересна. Там очень важна статистика, математика, а мне эти вещи не близки. Конкретно человеком психология как академическая наука занимается в последнюю очередь, именно поэтому психфак СПбГУ мне не подходил (смеется). Основная цель, «сердцевина» образования в Восточно-европейском институте психоанализа — это, как можно понять из названия, сам психоанализ, то есть все внимание уделено конкретно личности, что и было для меня самым важным критерием.
– Хорошо, давайте вернемся к вашей педагогической деятельности. Вы были соискателем, а было ли у вас вообще желание преподавать?
— Конечно. Во-первых, это было востребовано. Во-вторых, я понимала, что могу передать свежий опыт студентам. Я сама только окончила учебу и понимала их. В конце концов, пишу я правда неплохо.
– В том же интервью «Первой линии» вы сказали, что «выйти на сцену "России" за короной победительницы на глазах у тысяч зрителей оказалось намного проще, чем перед аудиторией с 50 студентами». Ощущения от занятий остались такими же и сегодня или с опытом изменились?
— Я как-то читала интервью Майи Михайловны Плисецкой, и мне запомнилась одна фраза: «Ты не очень хороший артист, если со временем утрачиваешь трепет первого шага на сцену». Мне кажется, с преподаванием также. Если ты вообще не волнуешься и не переживаешь, что сейчас будет происходить в аудитории, то это говорит не об опыте, а о профессиональном выгорании. То есть, тебе уже все равно. А мне до сих пор не все равно.

Сказать, что это так же тревожно, как в первые разы, я не могу, потому что уже есть какая-то «база», но первая лекция с новыми студентами — всегда волнение. Потом, познакомившись со всеми, через 3−5 занятий, ты успокаиваешься, понимаешь, с кем разговариваешь. Опять же, возвращаясь к моему интересу к личности, я очень быстро запоминаю своих студентов. Мне важно говорить с конкретными людьми, а не разговаривать с собой, мол, «какая я умная». Мне также важна обратная связь. Как я говорю своим студентам, мне есть, что рассказать, вы, главное, слушайте и не молчите.
– А у студентов Высшей школы журналистики и массовых коммуникаций есть какие-то общие черты?
— Если бы вы спросили у меня лет через пять после начала моей преподавательской деятельности, я бы вам ответила нечто одно. Но в силу того, что я преподаю с 2000-го года, передо мной прошло огромное количество студентов. За это время менялась ситуация в мире, в стране, колоссальным образом изменилась и культура. Это все не могло оказывать влияние на людей в то или иное время. Так что я не могу выделить что-то одно. Каждый студент был уникален. Были те, что более одарены творчески, и те, кто искал истину и правду. Но одной общей черты для всех не существует. Я, честно говоря, ненавижу обобщения. Как говорят в психоанализе, субъект сингулярен, то есть единственен, а, следовательно, неповторим.
А между занятиями – вышивка. Это еще одно увлечение Анны Витальевны
– Вы преподаете уже два десятилетия. А были ли моменты, когда вы думали покинуть трибуну и посвятить себя другой работе?
— Только ближе к защитам дипломов, когда мои студенты и я, соответственно, начинаем сильнее переживать (смеется). Но если говорить серьезно, то нет, мысли покинуть журналистику или наш университет, у меня не было никогда.

Вы знаете, когда я была еще школьницей, я наткнулась на Ленинградском телевидении на лекцию Льва Николаевича Гумилева по истории России. Он был профессором на тот момент ещё Ленинградского государственного университета. И тогда мне подумалось: «Вот если бы мне в этот университет». Так что я, можно сказать, предана не только журналистике, но и душе нашего университета.
– Наш университет сегодня и университет времён вашего студенчества – как сильно изменился он за то время, когда вы были его частью?
— Очень изменился. Я училась, с одной стороны, в постсоветское время, а с другой — в период «разгула» демократии. У всего есть две стороны. Конечно, он сильно поменялся. Сейчас это крупная, структурная и мощная организация, этот рост с тех времён очевиден для меня.
Единственное, мне всё-таки хочется верить, что не изменилось в нем только одно: все мы — универсанты — понимаем, что наш университет это большая традиция, большая душа, которую надо беречь. Мне кажется, что и по сей день это удается делать. То учебное заведение, куда студентом пришла я, мои ожидания больше, чем просто оправдало. Я могу только надеяться, что современные студенты, которые, бесспорно, являются главным элементом любого университета, тем более такого важного, как наш, тоже это чувствуют.
Я искренне хочу верить, что душу Санкт-Петербургского университета удастся сохранить и в дальнейшем. По крайней мере, мы должны все для этого делать.
Беседовала Владислава Саяпина
Фото из личного архива А. В. Байчик