– Дело в том, что моя научная работа была связана с историей графического дизайна, а что такое графический дизайн? Это визуальная коммуникация, это реклама. И так получилось, что первая кафедра рекламы в Санкт–Петербурге была организована мной в 1999 году. Но, честно говоря, я не предполагала ею долго заниматься. Думала, что открою образовательную программу и продолжу заниматься своим любимым искусством. Но не получилось. Потом стало как–то жалко отдавать начатое дело и получилось так, что фактически 25 лет сижу на двух стульях. На рекламе и на дизайне.

— Каждый должен решать сам. Более того, мы как преподаватели видим, что порой ребята на 2−3 курсе начинают осознавать правильность своего выбора. Допустим, в нашем выпуске в институте далеко не все пошли работать в искусство. То есть процентов 20−30, максимум 50 идут дальше работать по специальности. Остальные куда-то рассеиваются. Я это наблюдала во многих вузах на многих направлениях. Эта проблема есть везде. Каждый либо находит себя, либо нет. Могу сказать только о себе: мой выбор был совершенно осознанным. Я с девятого класса школы решила, что буду поступать на искусствоведение и чётко готовилась к поступлению именно в Академию художеств, выдержала огромный конкурс и поступила.

– На самом деле все дисциплины были любимые. Это часто ещё зависело от преподавателя, который читал. У нас была потрясающая преподавательница, которая вела историю средневекового искусства Западной Европы. Её звали Цецилия Генриховна Нессельштраус. Она очень известный ученый, её нет в живых уже почти 15 лет. Могу только сказать, что были преподаватели, у которых я получала пятёрки, и мне это было особенно приятно. Её пятерка – одна из самых дорогих для меня. Кстати, именно во время обучения я поняла, что значит преподаватель – хороший лектор. Порой у нас читали замечательные ученые, мы знали, что они ведущие специалисты в своей области, но передать доходчиво свои знания студентам у них не всегда получалось. В Академии художеств сложилась замечательная система обучения. Выстроенная и последовательная. Позднее у меня были ученики, которые тоже учились в Академии, и они часто подтверждали, что система обучения будущих искусствоведов там построена очень продуманно.

— Начнём с того, что это молодость, поэтому, что ни вспомнишь — все хорошо. Какие-то поездки, какие-то приключения в них, какие-то личные взаимоотношения, даже то, как готовились дружно к экзаменам всей группой. У нас в группе был коллега, который работал смотрителем Тучкова моста. Так вот, мы очень часто собирались там, в служебных помещениях под мостом, там же готовились и отмечали все значимые события. Согласитесь, это не совсем обычное место для студенческой жизни! Очень много хорошего. Особенно с годами начинаешь все больше вспоминать, как-то так осознавать, осмысливать все то замечательное, что случалось в студенчестве. К сожалению, многих уже нет с нами.

— Видимо, во мне изначально были заложены навыки преподавательской работы, ну, вернее, к этому была склонность. Потому что ещё в школе замечала, когда выходила отвечать к доске, в классе устанавливалась абсолютная тишина, все внимательно слушали. Помню, что в пятом классе в первый раз это осознала, когда делала доклад об Атлантиде. Я была активная, часто выступала. И как-то так само получилось. После окончания института я полгода преподавала историю искусства в Одесской консерватории им. А. Неждановой, но потом, когда переехала в Петербург, мне предложили работать в полиграфическом институте, там и продолжила преподавать.

— Оно хорошо прошло. Но опять-таки у меня никогда не было трудностей с качеством ведения занятий, поэтому студенты слушали и смотрели с интересом, а мне в свою очередь очень нравилось приобщать их к азам искусства. Я была молодым преподавателем и в частности в Одесской консерватории ученики были моими ровесниками. По этому поводу у меня особо нет животрепещущих воспоминаний. Но, например, в эти полгода, когда я преподавала там, среди учеников была Мария Гулегина (советская и белорусская оперная певица. — Прим. ред.). Она чуть-чуть моложе, но мы почти ровесники. Студентов многих лет выпуска я помню, почти всех.

— Так получилось, что я поздно начала заниматься наукой, хотя у меня всегда была к этому склонность. По семейным обстоятельствам только где-то после сорока пришло понимание, что раз уж преподаю, пора остепениться, т. е. получить ученую степень. Поскольку я была связана в личной жизни с художниками, работавшими в сфере графического дизайна, то выбрала тему, связанную именно с этой проектной деятельностью: рекламная графика и товарный знак. Я защитила кандидатскую диссертацию в 1995 году. Примечательно, что моя защита была 20 декабря в Петербурге. И спустя шесть лет защита докторской тоже была 20 декабря, но только в Москве. Несколько лет я была единственным доктором искусствоведения в Санкт-Петербурге по моей научной специальности — техническая эстетика и дизайн. Но потом поняла, что это плохая ситуация и нужно растить научную школу. У меня было много аспирантов и под моим руководством защитились почти 20 кандидатов наук и четыре доктора. Это колоссальный успех за 20 лет.

— Нет, этого нет. Я просто считаю, что нужно работать. Как говорят, делай что должно и будь что будет.