– Ну, начнём с того, что я в общем-то и не решала. Мне такое даже в голову не приходило. У меня научная семья: мама – химик, папа – математик. Он мне говорил: «Ты можешь, как мама, пойти по естественно-научной линии, можешь, как я, углубиться в астрономию, математику или физику. Ну, естественно, не журналистика, не театр». Я была примерной и бесконфликтной дочкой.

В какой-то момент решила, что мне интересна астрономия, ходила в планетарий. Но тут я наткнулась на газету «Пять углов». Почитала, втянулась. Мне так понравилась компания, что решила прийти пообщаться с ними. Ну и дальше что-то пошло не так. Пообщавшись с людьми в «Пяти углах», начав писать какие-то тексты, я свернула с дорожки науки и поняла, что мне интересна журналистика. Вот так, постепенно пробуя, всё больше и больше в этом увязала.

Я всегда любила много поболтать, умела витиевато высказывать свои мысли в детстве, любила писать сочинения, но этого недостаточно, чтобы стать журналистом. Ключевым моментом стало именно то, что я попробовала себя в «Пяти углах». А ещё мне ужасно понравились люди, которые там были. Они показались мне очень интересными, и мне хотелось быть в этой компании, в этом обществе, в этом мире.

– Так скажем, люди из «Пяти углов» – это важный момент. И то, как делалась эта газета, и те ребята, которых я там встретила и чей подход к жизни мне очень понравился. В школе он был совершенно другим. Он мне был немножко чужд. Замечательная школа, замечательный класс и все мои одноклассники тоже замечательные. Но общий жизненный подход был для меня скучноватым. Попав в «Пять углов», я поняла, что «это оно».

– Постоянная тяга к знаниям и к информации в широком смысле слова. Далеко не все из них стали журналистами, но, допустим, среди этих ребят была популярная тенденция: очень многие играли в «Что? Где? Когда?». Спортивное шоу, которое альтернативно телевизионному, но как бы связано с ним напрямую. Кое-кто из них, кстати, стал известным телеигроком. Да, необязательно писать тексты, но нужно постоянно тянуться к знаниям и использовать их для чего-то – вот этот подход мне больше всего понравился. Для меня «Пять углов» и «Что? Где? Когда?» напрямую связаны с журналистикой, поэтому я всю жизнь и играю.

– Я преподаю с 2012 года. 12 лет, получается. Окончила этот университет. И раньше считала, что это лучший вуз, и сейчас думаю также. А почему меня взяли? Ну, я очень настойчиво просилась, старалась. И так совпало, что именно мои умения оказались нужными. Надеюсь, это не случайность.

– Я начала преподавать ещё до университета. Когда пришла в СПбГУ, у меня уже был трёхлетний опыт работы со школьниками, старшими классами. Это дало мне понять, что у меня что-то получается и можно попроситься на следующий уровень. Опять-таки, это, наверное, из детства, из семьи. Меня так воспитывали, так мне говорили родители. Я не всегда их слушала. В той части, где «преподаватель и врач – это лучшие специальности», я внимательно слушала. А там, где «не будь журналистом», – слушала плохо. Вот так выборочно. Часть про врачей и педагогов хорошо запомнила. Врачом не стала, а вот педагогом…

– Оно стало большой частью моей жизни, души, времени и потраченных сил. Это уже часть меня. Я не представляю себя без него, и хочется верить, что журнал сейчас не представляет себя без меня. Понятно, что незаменимых нет, тем не менее хочется думать, что я уже часть этого издания. Я очень люблю Петербург. Папа был таким же фанатом этого города, он мне очень много говорил об этом. Когда появилась такая возможность, я сказала подождать.

– Расскажу по порядку. Сначала я пришла как юнкор в «Пять углов». Потом поработала в разных типографиях, полиграфических компаниях как дизайнер, верстальщик. Позже пришла работать в «Шанс», которому на тот момент уже принадлежали «Пять углов». И там, и там я делала дизайн и вёрстку. Потом стала в в «Шансе» фоторедактором, параллельно училась на фотофакультете имени Гальперина, где сейчас тоже преподаю. И в какой-то момент увидела объявление о поиске фоторедакторов в «Известия». Пришла туда и меня взяли.

Через какое-то время мой шеф ушёл из «Известий». Он также всегда параллельно был главным редактором «Адресов Петербурга». Он позвал меня с собой, а я отказалась. Прошло какое-то время, и «Известия» стали объединять с «Лайфом». Мы всей компанией устроили флешмоб – дружно встали и вышли всей петербургской редакцией «Известий». Это не значит, что компания плохая. Просто мы хотели работать в «Известиях», а не в «Лайф». Это был наш выбор. И мы дружно все уволились. Я обратилась к шефу: «Сергей Семенович, вы меня звали, готовы взять или нет?» Он согласился, но не через месяц, а через две недели. Я две недели совмещала «Известия» и «Адреса Петербурга», это было очень тяжело. Но, видимо, это положило тяжёлую мою традицию совмещать всё со всем.

Теперь у меня три работы. Из «Известий» я ушла. И уже 12 лет в «Адресах Петербурга». И для меня работа там – это полный восторг. Журнал с большим количеством фотографий, с авторскими текстами специалистов о городе. И не поверхностными, а глубокими и интересными. Это полностью совпало с тем, что я хочу. Видимо, сверху за какие-то непонятные заслуги получила я такой подарок, потому что трудно придумать такое издание, которое подошло бы мне больше.

– Вы работаете фоторедактором. И мы предлагаем вам с профессиональной точки зрения оценить работы участников конкурса «World Press Photo».

– Ну, видите, сложный момент. Тут надо понимать номинацию. Если какое-то время назад мы могли судить фотографию как отдельно взятый объект, отдельно взятое произведение искусства, то сейчас фотографии – это в первую очередь месседж, поскольку у нас есть разные способы подачи информации. Возможно, это какой-то важный объект, о котором есть важный новостной факт, и его расположение, его внешний вид соответствует какому-то очень большому поводу. Но если это просто фотография, не имеющая огромный новостной бэкграунд, в газету «Известия», я не знаю, взяла бы её или нет. Если это важный объект, то, допустим, в газету «Адреса Петербурга» я бы могла его взять. Потому что это архитектурное здание, сооружение. Все зависит от того, какой месседж, какое издание и так далее. Тем более "World Press Photo" – это все-таки репортажные фотографии, то есть пресс-фотографии, поэтому тут явно должна быть какая-то подоплёка. Без подоплёки не берём, с подоплёкой вполне возможно. И, наверняка, она там есть. Возможно какая-нибудь сложная ситуация, в которой была получена эта фотография.

– Фото N2.

– Актуален кэпшн, но она хороша и прекрасна без всякого кэпшена. Мы можем смотреть на неё как на произведение искусства. Можно взять и поставить в рамку. А если ещё добавить туда какое-то содержание, то получается прекрасная фотография как произведение фотографического искусства. Вот только проверить бы, не является ли эта фотография достижением нейросети. Но мне кажется, что в данном случае нет.

– Фото N 3.

– Она, с одной стороны, интересна и лаконична, с другой – чересчур проста. Ее содержание требует некого пояснения. В этой истории мне не хватает объяснения. Допустим, с картинкой башни мне нужно было бы себя ещё заставить проникнуться тем, что же там за этой фотографией, потому что сама по себе она не заставляет меня интересоваться. Эта же фотография из-за действия, из-за лаконичности заставляет поинтересоваться, что же такое они хотели сказать. То есть сама по себе фотография непонятна, но с объяснением это может быть очень интересно.

– Фото N 4.

– То же самое, здесь мне совершенно необходимо пояснение. Без него я совершенно не понимаю, что это. Потому что это похоже на любительский туристический снимок, хорошо снятый, безусловно. Картинка для привлечения внимания. Сама по себе она, по-моему, не раскрывает тему, но для привлечения внимания к какой-то теме, проблеме, фотография заиграет совершенно другими красками.

– А вот и последняя фотография. Что скажете?

– Картинка очень интересная, очень хочется узнать, что на ней. Я бы не сказала, что снимок гениальный, но здесь и композиция хороша, и действие интересное, и, главное, яркие, держащие нас цвета. Очень хочется узнать подробности. Интригующий кадр, назовём его так.

Про все кадры могу сказать общее: сейчас не удивить уже никого просто качественной картинкой. Она служит либо каким-то превью-мемом для привлечения внимания либо, наоборот, намеренно проста, чтобы ещё больше не отвлекать от этой темы и просто сконцентрировать на ней. Мы уже отошли от того, чтобы просто красиво снимать, для нас картинка – какой-то знак более сложной системы, чем просто красивая фотография.

– Некоторые правила мы старательно нарушаем, на то мы и творческие люди. Фотография непременно должна быть качественной. Совершенно необязательно, чтобы она снималась на профессиональную технику. Композиция – цветовая, световая, техническая – должна быть на определённом уровне. Фотография должна быть авторской – это важно. Она не должна повторять текст. Даже если каким-то образом полностью совпадает с содержанием текста, то она все равно должна передавать отношение фотографа к тому, что он снимает.
И есть некоторые правила «не». Мы не используем рыбий глаз – это объектив с очень сильными искажениями перспективы. Стараемся снимать без большого количества людей, если это не герои, которые имеют отношение к публикации. Это правило мы время от времени с удовольствием нарушаем. Иногда очень хочется куда-нибудь вместить людей и сделать вид, что так было необходимо, хотя на самом деле так красиво. Мы стараемся не населять город большим количеством людей, но если это творческий посыл, то делаем это.

– Общительным, как любой журналист. В каком-то смысле, даже в большей степени. Конечно, он должен разбираться в картинках. Но я все-таки считаю, что первое качество фоторедактора – общительность, потому что нужно коммуницировать с фотографами, редактором, авторами, нужно всё это связывать между собой. Без общительности ничего не получится, но это необязательно болтливость. Кто-то одним лаконичным словом в сообщении может узнать все, что ему нужно. Важно уметь легко и быстро обмениваться информацией, потому что ты – связующее звено между текстовым и визуальным. Конечно же, нужно иметь хороший вкус – это немного абстрактное понятие. Должен быть большой опыт, чёткое представление о том, как делаются фотографии, знание тенденций в этой сфере. Необязательно быть фотографом, но чаще всего фоторедакторы снимают. Поликанов – один из самых известных фоторедакторов, член жюри "World Press Photo", подчёркивал, что он не фотограф. Конечно, понимать дизайн, журналистику в общем, быть журналистом в широком смысле слова.

— Была смешная ошибка. Я пришла в «Известия», чтобы попробовать поработать фоторедактором. К этому времени имела опыт фоторедакторства в «Шансе». Работала с фотографиями, авторами, информагентствами. Тогда было популярно агентство «Интерпресс». Так получилось, что я никогда не общалась с главным редактором «Интерпресса». Но отлично знала большинство фотографов, потому что покупала фотографии. Знала, кто как снимает, на чем специализируется.

Когда я пришла на первое интервью с моим нынешним шефом Сергеем Семеновичем Ярошевским, который был шеф-редактором «Известий», он хотел задать вопрос, в котором я буду на коне, красиво отвечу, и он скажет: «Смотрите, она все знает». Попросил назвать имя редактора «Интерпресса». И я поплыла, потому что не помнила. В «Шансе» мне это было не нужно. Говорю, давайте я вам расскажу про всех фотографов «Интерпресса», потому что я с ними работала. Потом, конечно же, познакомилась с редактором, мы общались, пока он был жив. Но на тот момент это была прям большая ошибка, такие вещи надо знать.

Была ещё одна фоторедакторская ошибка. Делали текст в «Известиях» про неубранную помойку в поселке имени Морозова в Ленобласти. Очень чётко дали задание: найти фотографию. Мне сказали — я сделала. Но непрофессионально. Журналист занимался текстом, я была уверена, что он решил вопрос: есть помойка или нет. Попросили найти картинку — нашла. С одной стороны, вот все мои карты, а с другой — непрофессионально. Нужно было узнать, уточнить, проверить. За неделю до публикации помойку убрали. Надо было просто поставить год фотографии, тогда бы никаких сложностей не было.

– Сейчас полностью заточена под работу с бумажной газетой по нескольким причинам: во-первых, журналы и книги, которые мы делаем, бумажные. Во-вторых, с этим связан мой самый большой опыт работы. В этом я разбираюсь. В то же время понимаю потенциал и возможности электронных изданий. Поэтому когда проекты связаны с интернет-носителями и если они интересны, я за них хватаюсь.

– Вторая часть этого факта известна уже многим, потому что много раз её публиковала, а вот первая малоизвестна. До десятого класса я не умела бегать. В школе мне ставили оценки только за красивые глазки. А с десятого класса вдруг стала бегать очень хорошо. Этот факт настолько меня порадовал, что я до сих пор бегаю по утрам.

Хотела заниматься астрономией. Серьезно к этому подходила, занималась в астрономическом кружке. Если бы не газета «Пять углов», я бы занималась наукой. Очень люблю страшные, кровавые детективы. Про маньяков, про сумасшедших. И чем более сумасшедшие, тем лучше. Не знаю, почему. Может, время такое, а, может, характер.

– Два уже в копилке, а еще?

– Я совершенно «оторванный» водитель. Обожаю ездить за рулем. Причем когда-то терпеть это не могла. И вообще к машинам относилась скептически. Мне это было не интересно, пока у вдруг не заболела спина. Пришлось купить машину. А дальше что-то пошло не так. Думала, что буду возить на машине камеру. Так и делаю, но еще стала ездить по России. За день доезжаю до Воронежа, ездила на Кавказ и обратно. Для меня 15 тыс км – нормальное расстояние за день. И, наверное, этим я пошла в папу. Он ездил на Алтай, там два раза переворачивался на Ниве. Тогда дала себе обещание, что не буду так делать. А потом стала, как папа. Но стараюсь ездить очень аккуратно. Могу гонять на платных трассах, но очень волнуюсь за людей. Для меня это самый большой ужас – навредить кому-нибудь в машине или за ее пределами.

С детства очень боялась общаться. Идея заняться журналистикой была своего рода наступлением на свои страхи. Я хотела с ними справиться. Это был вызов себе. Всегда любила поболтать и что-нибудь рассказывать, но входить в контакт с другими людьми для меня всегда было проблемой.

Раскрыли меня только в «Известиях». Если для корреспондента нормально, держа в одной руке булочку, в другой телефон, позвонить и все узнать, мне всегда нужно было подготовиться, посмотреть, что известно о ситуации. До сих пор не люблю «ляпать в лужу», мне нужно узнать предысторию. Только тогда можно звонить, задавать абсолютно корректный вопрос, чтобы быть на уровне собеседника. Понимаю, что для журналиста, возможно, это неправильно. И, наверное, я в каком-то смысле этому научилась. Но все равно правы «Известия», которые всегда говорили: «Тихо, Лолита совершает звонок».

У меня есть фобия общения, которая, с одной стороны, совсем не приемлема для журналиста, а с другой стороны – кто сказал, что не нужно наступать на страхи?