— Хочу отметить, что почему-то «Википедия» упорно сообщает, что я родилась в Ленинграде. Но родилась я в селе Дубынино Братского района Иркутской области. Я очень люблю Ленинград, обожаю его и большую часть жизни уже прожила здесь. Но я никогда не осмелюсь назвать себя ленинградкой или петербурженкой. Я сибирячка. Так получилось, что я очень рано потеряла родителей. Мы с сестрой воспитывались в интернате, а старший брат жил у родственников. Закончила в интернате восемь классов, а дальше нужно было либо ехать в детский дом в город Ангарск, либо поступать в педучилище или медучилище, потому что в Братске тогда других учебных заведений не было. Что было делать? Выручила моя любимая учительница истории Светлана Григорьевна Кубрак, у которой я и жила до окончания средней школы. Конечно, я мечтала о высшем образовании.

— Поначалу я собиралась поступать в Московский авиационный институт, потому что авиация казалась мне романтикой. Кстати, мой брат в это время уже закончил лётное училище, а сестра — авиационный техникум. Но я выбрала другой путь. Когда училась в интернате, меня наградили путёвкой во Всероссийский пионерский лагерь «Орлёнок», что находится на Черном море. Там я познакомилась с ребятами из Ленинграда. Мы подружились, и когда, вернувшись домой, я победила в литературном конкурсе, объявленном городской газетой и стала активно сотрудничать с ней, то твёрдо решила, что поеду поступать в Ленинградский университет на факультет журналистики.

Я приехала в город на Неве в сопровождении Светланы Григорьевны с огромной папкой публикаций. Дело в том, что в ту пору на факультет принимали абитуриентов преимущественно со стажем работы, либо после службы в армии. И у них был свой конкурс — 3−4 человека на место. У нас же, вчерашних школьников, конкурс составлял 20 человек на место, поэтому нужно было сдать четыре экзамена и пройти творческий конкурс, получив максимальную сумму баллов. Я, к счастью, с этой задачей справилась и стала студенткой Ленинградского университета.

— Она началась на совхозных полях Ленинградской области, где мы собирали богатый урожай картошки. И там, в суровых походных условиях сложился коллектив, возникли дружеские отношения. Это была своего рода проверка на прочность.

Когда мы вернулись в Ленинград, нас, иногородних, поселили на Васильевском острове, в общежитии на 5-й линии. Комната, в которой я жила, была самая густонаселённая: нас было семь человек! Учились у нас на курсе и иностранцы: ребята из Чехословакии, Сирии, Греции, Афганистана. Жили дружно и даже друг друга подкармливали. В общем, была очень хорошая атмосфера.

— Наша пятая группа считалась одной из лучших. Мы даже на практику ездили вместе. Она у нас была многоступенчатой: сначала многотиражка, когда мы выпускали заводскую газету на одном из предприятий города, потом районная газета. И уже на третьем курсе мы работали в городских, областных, краевых и даже центральных газетах. А после четвёртого курса нас направили на ознакомительную практику в Германскую демократическую республику. Мы учились с удовольствием, любили свой факультет и гордились им.

Нас всё интересовало, была какая-то жажда получить от города как можно больше. Мы ходили на все театральные премьеры. И хотя билетов было не достать, ухитрялись раздобыть контрамарки или бесплатные билеты на третий ярус. Мы любили ходить в кино. Было очень много интересных фильмов. А потом мы писали на них рецензии. Это как-то логично встраивалось в учебный процесс и, несомненно, было полезно нам в профессиональной подготовке. То есть, была такая интересная, наполненная событиями жизнь.

Я уже упоминала нашу пятую группу. Она была особенная. В те годы устраивались социалистические соревнования между группами. Однажды за победу в одном из конкурсов нас наградили бесплатной поездкой в Москву: побывали в МГУ, познакомились со столичным журфаком и вдоволь нагулялись по городу.

— Конечно! Тем более, что абсолютно всех, разъехавшихся по распределению по всей стране, всегда тянуло и тянет в Петербург. Наш курс впервые встретился через 10 лет после окончания университета. Встречались потом 20 лет спустя, 25 лет, 45. И вот теперь, в 2024 году, хотим встретиться на 50-летие окончания. Даст Бог, всё это получится. А пока встречаемся так, частным порядком, по случаю. Вдруг раздаётся звонок сокурсников: «Ну что, соберемся, повидаемся?» Конечно!

Вот недавно был у меня в гостях на факультете Володя Лупашко, которого я не видела почти 50 лет. После окончания университета он стал военным переводчиком, работал в Африке, а сейчас живёт в Кишиневе. Мы встретились, посидели, поговорили о том, как прожиты годы, повспоминали друзей. Словно не расставались!

С некоторыми одногруппниками я встречаюсь довольно часто. Ну, например, с Василием Ивановым. После университета он стал редактором районной газеты, потом депутатом, председателем Законодательного собрания Ленинградской области, а затем и вице-губернатором региона. Часто видимся с Ниной Федоровой (Куртовой). Она долгие годы возглавляла районную газету в Тосно, за профессиональную деятельность отмечена многими наградами. Практически все, с кем я училась, работали по профессии. Среди моих сокурсников и почётный профессор университета Сергей Григорьевич Корконосенко.

— И с преподавателями, и с выпускниками. Я ведь 16 лет была заместителем декана и шесть лет деканом. Представляете, сколько выпусков прошло! И со многими студентами я дружу до сих пор, стараюсь по возможности им помогать. Приятно и их внимание. Когда в Москве мне вручали знак «Легенда российской журналистики», я поняла, что оказывается, многие выпускники меня не забыли. В зале на Цветном бульваре, где проходило торжество, ко мне вдруг подошла солидная женщина и спросила: «Людмила Петровна, вы меня помните?» Я вгляделась и говорю: «Галя Сапожникова?» И сразу в памяти возникло: когда окончила учёбу, куда поехала по распределению.

А с коллегами у меня действительно хорошие отношения. Ведь университет — это мой второй дом. Второй, потому что есть семья и есть все, что дорого. Вчерашние ученики уже сами стали наставниками. Моими аспирантами были многие из тех, кто сегодня работает на кафедре: доценты Константин Александрович Алексеев, Елена Сергеевна Сонина, Константин Васильевич Силантьев, старший преподаватель Валерия Вячеславовна Битюцкая. Поэтому кафедра — это тоже моя семья!

— Мы учились у преподавателей, многие из которых пережили блокаду, прошли войну, трудные послевоенные годы, поэтому их влияние не могло не сказаться на нас и мировоззренчески, и профессионально. Это было героическое поколение, с особым пониманием ценности жизни. Общение с ними было важным для нас, давало нам правильные ориентиры. Кроме того, университетская среда, традиции всегда предоставляли такое богатство возможностей для развития, что нужно было только активно этим пользоваться. Мы слушали лекции корифеев университетской науки, проходили практику в редакциях газет всей страны, жили насыщенной общественной и культурной жизнью. Ко всем этим сокровищам мы и сегодня стремимся приобщить наших студентов.

— Понимание профессии всё-таки больше дала мне практика. Ну и теория, конечно, тоже, ведь это система знаний. В советское время учебный план включал многие идеологические предметы, например: история КПСС, марксистско-ленинское учение о печати, научный коммунизм. Были дисциплины, которые и сегодня входят в обучение: право, этика, философия, литература. Есть и другие университетские гуманитарные предметы, необходимые образованному человеку: современный русский язык, иностранный язык. Изучали, как и сегодня, историю журналистики, многие предметы, составляющие базу профессиональных знаний: журналистское мастерство, фотографию, дизайн, технологии СМИ.

— Вы знаете, наверное, когда стала здесь работать. Не могу точно сказать, в какой момент это осознаешь. Но когда за плечами уже многие-многие годы, вот тогда, наверное, и приходит понимание того, что это твой дом, твой мир, твоя судьба. Когда переживаешь за каждого, кто здесь учится или работает. И ты понимаешь, что это действительно твоя судьба. Хорошая судьба. И какое счастье, что всё так сложилось.

— Времена меняются, а люди… В общем-то человек, в сущности, своей остается тем же. Мне кажется, что матрица человеческих отношений неизменна. Я бы не сказала, что сейчас студенты обладают какой-то особой гибкостью, а мы были такие зашоренные, выстроенные по ранжиру в духе коммунистической идеологии. Нет. Во все времена молодежь разная. Но не лучше и не хуже.

— С любопытством. Во-первых, не в 1994-м, все это начиналось значительно раньше. Конечно, главным рабочим инструментом в мои студенческие годы была пишущая машинка. А сейчас в нашем арсенале появились различные гаджеты, которые значительно упрощают творческий процесс. Когда начались «ковидные» времена, даже самое старшее поколение преподавателей быстро освоило компьютер. Потому что это стало необходимостью. Технологии можно освоить. Главное, чтобы люди не разучились думать.

— Да, конечно. Мы говорим о конвергентной журналистике, обучение которой предполагает междисциплинарный подход. Меняются технологии, появляются новые форматы, и это тоже требует отражения в обучении. То есть, учебная программа — очень подвижная субстанция, связанная с реальной практикой. Происходят технологические изменения, востребуются новые курсы. У нас есть целый цикл спецкурсов, спецсеминаров, творческих студий и так далее, где эти дополнительные знания можно получить.

Возникает много дискуссий о том, каким должно быть журналистское образование, какими должны быть журналисты: длинноногими, быстроногими, умными или ещё какими-то. И каждый раз практики, которые отработали в профессии много лет, приходят к выводу, что технологиям-то можно обучиться довольно быстро, а базовые знания, фундаментальные, то, что называется образованностью, нужно получать в университете. В свое время возникло такое поветрие, что нужно сокращать филологические дисциплины, потому что это — «филологический флюс», отзвуки того времени, когда мы произрастали в лоне филологического факультета. Наша филологическая родословная вполне логична, потому что журналистика — это работа со словом. Было одно время, когда мы в погоне за «модными» предметами стали сокращать филологические курсы. Совершенно очевидно, что невозможно объять необъятное, и при формировании учебных программ приходится балансировать между необходимым и возможным.

— У нас в последнее время началось увлечение новыми форматами обучения и особенно онлайн-курсами. Но, как показала пандемия, одно не исключает другое. Да, можно и в лектории послушать лекцию, можно, сидя или лёжа на диване, много чего изучить. Но всё-таки живой процесс обучения, вопросы, ответы на ходу, того, что называется общением, не заменить дистанционным обучением. Технологии должны быть в помощь, но не вместо… Живую жизнь ничем не заменишь.

Предрекают смерть печатной журналистике, но она продолжает существовать. Аудитория меняется. И всему есть место. Так же в свое время при появлении кинематографа говорили, что театр умрет. Потом при появлении интернета, что умрёт журналистика — останутся только блогеры. Но это невозможно, потому что любое дело должны делать профессионалы. Мы видим, сколько в интернете мусора и сколько некомпетентных людей-дилетантов всех мастей. Они никогда не заменят настоящей журналистики, которая должна ответственно говорить о сущем, размышлять о смыслах. У нас очень много информации, а сейчас особенно давит этот бесконечный информационный шум. И это бесконечное состязание, кто быстрее, кто раньше, у кого выше рейтинг, у кого больше кликов. Они лишают всякого смысла саму жизнь. А жизнь-то — она богаче и многообразнее. Нельзя ее обеднять и невозможно втиснуть в телефон.

— Навык общения с людьми. Многим сейчас не хватает культуры общения, уважения к человеку и умения слушать. Технологические навыки, они приходят, и всему можно обучиться. А искусство общения — это когда человек перед тобой раскрывается, когда он относится к тебе с уважением и готов доверять тебе. Это дорогого стоит.