– Я всегда любила читать. Когда были прочитаны все книги дома, я отправилась в городскую библиотеку. Иногда мы вместе с библиографом находили книги, которые до меня никто не брал. Это было предметом особой детской гордости. Когда пришло время определяться с будущей профессией, я пошла туда, где чтение было работой. Я собиралась заниматься литературоведением, но получилось, что стала лингвистом.

– Предсказуемо всё, что касалось литературы. Особенно мне нравились спецкурсы, которые можно было выбирать по своим интересам. Помню совершенно волшебный курс Николая Александровича Гуськова, посвященный литературному быту Петрограда. Заканчивался он пленэром – так Николай Александрович называл прогулки по центру или по Васильевскому острову, во время которых рассказывал о знаковых местах, людях, событиях. Хотя «рассказывал» – неправильный глагол в этом случае. Это было артистично, эмоционально, с элементами мистификации. Насколько я знаю, спецкурс и сейчас существует. Завидую нынешним студентам.

– Тревожной. Я всё время боялась что-то не успеть, упустить, чего-то не услышать.

– С нехваткой часов в сутках, хотя и сейчас мало что изменилось. Справлялась, как и все студенты, за счёт сна.

– Это был, конечно, мой научный руководитель – Фёдор Никитич Двинятин. Помню, когда впервые услышала его лекцию, подумала: неужели человек может столько знать и вот так легко об этом рассказывать. Он научил меня быть собой, быть хорошим преподавателем, верить в себя, искать и думать, снова искать и снова думать. Научил пониманию, что такое университетское образование. Всему этому, конечно, нельзя научить в прямом смысле слова, но можно создать среду, атмосферу, воздух, как хотите назовите, в которой это будет происходить само собой.

– Умение учиться, быть открытым к новому. Университет – это мы сами. Когда слышу, что университет ничего не дал, мало дал и прочее, становится неловко и обидно. Хочется спросить, а много ли взял человек, который это говорит.

– Воланд утверждал, что человечество не изменилось за последние две тысячи лет, а вы хотите, чтобы что-то изменилось за пару десятилетий? Студенты разные, как тогда, так и сейчас. И это хорошо.

– Нужно любить то дело, которое ты делаешь, тогда судьба сама устроит твоё будущее. Студенчество – это время сомнений. Я училась тогда, когда модно было быть экономистом или юристом, а филолог был зверем невиданным, к жизни неприспособленным. Мысли о будущем тревожили, однако всё сложилось так, как было нужно.

– Насколько может быть запланирован вообще путь человека. Мне всегда нравилось учить, но я не планировала реализовать себя именно в высшей школе. Вернее, не смела мечтать.

– Ещё во время учёбы я пробовала работать с детьми разного возраста. Первое официальное место работы – одна из школ Васильевского острова. Там я впервые попала в среду людей, которые хотели и умели учить. Я тоже хотела, но вот с умением тогда было не очень. До сих пор благодарна тем людям, которых там встретила. Затем появилась возможность попробовать себя в роли преподавателя СПбГУ. И это была невероятная удача. В аудитории я вдруг поняла, что на своём месте.

– Как обычно, неслучайная случайность или случайная неслучайность. Кафедре – тогда ещё не медиалингвистики, а теории речевой деятельности – требовался преподаватель с филологическим образованием. Я была в тот момент аспиранткой Института лингвистических исследований РАН. Руководитель кафедры Лилия Рашидова Дускаева предложила мне эту работу.

– Таких эпизодов было и, надеюсь, будет много. Наша профессия тем и хороша, что всегда готова такие эпизоды дарить. Но, наверное, самым ярким был момент, когда я поняла, что чего-то стою как преподаватель. Конечно, как у любого начинающего специалиста, у меня было много сомнений на свой счёт. И вот в весеннем семестре в первый год моей работы в СПбГУ у меня появляется в расписании практическая пара по «Современному русскому языку» в 9:00 в субботу. Не секрет, что это не самое любимое время для студентов, и я заранее приготовилась к резкому снижению посещаемости в группе, которой так «повезло». И вот я прихожу на занятие: солнечное весеннее утро, когда буквально ничто не располагает к учёбе, а у двери моей аудитории стоит эта группа почти в полном составе. Эти несчастные пары они не пропускали. Мне как начинающему преподавателю это было очень лестно.

– Сложный вопрос. Это же не отлаженный механизм, который если и выдаёт сбой, то задача механика немедленно всё вернуть к прежнему состоянию. В нашем случае этих сбоев может быть миллион в разных вариациях и комбинациях, а моя задача подчас совсем не вернуть к прежнему, а наоборот – сделать так, чтобы этот сбой стал точкой роста. Преподавание – это про жизнь и про живое. Каждый раз выстраивание работы с потоком, группой или отдельным студентом – это творческий процесс, который рождается здесь и сейчас.

– Конечно! По-другому просто не может быть. Преподаватель не может себе выковать модели поведения раз и навсегда. Он сомневается, ищет, иногда находит, иногда снова возвращается к поиску. Я точно знаю результат, к которому мы должны прийти, а дорог к нему может быть множество. В чём-то точно стала жёстче, принципиальнее. Наверное, это оттого, что научилась ценить свой труд. Я знаю, сколько вкладываю, знаю, сколько сил отбирает эта работа. Не терплю равнодушие. Мне становится неинтересно. В чём-то, наоборот, выработалось больше терпения. Могу, например, бесконечно объяснять одно и то же, если человек действительно хочет в чём-то разобраться.

– Утилитарно – знание о предмете, который преподаю. Но мы уже выяснили, что университет – это не только собственно содержание учебных дисциплин. И тогда здесь не может быть однозначного ответа. Смотря с каким запросом человек вошёл в мою аудиторию. «Да зачем мне вообще ваш этот русский?» – должен изменить мнение о языке как профессиональном инструменте журналиста. «А наука – это не больно?» – должен увидеть, что наука – это захватывающе интересно. Десятки вариантов.

– Способность к поиску, рефлексии. Любовь к своему делу, как это ни банально звучит, но без этого никак. Равнодушие – главный враг образовательного процесса. Это касается и студентов, и преподавателей.

– Знающим, умеющим эти знания популяризировать, ищущим. Можно долго перечислять. А вообще – любым, только не равнодушным. Преподаватели должны быть разными, без этого невозможно университетское образование.

– Нравится непредсказуемостью, соприкосновением с жизнью, как она есть, – многообразной и неожиданной. Не нравится тем, что это работа без праздников и выходных в их обычном человеческом понимании, но к этому привыкаешь. А вообще преподавательская работа сильно затягивает. Это же невероятная эмоциональная подпитка, когда получается, когда задачка с неограниченным количеством неизвестных получает решение. Каждый май, например, я себе говорю, что не хочу больше дипломников, а каждый сентябрь вновь с удовольствием и интересом начинаю эту работу.

– Не забывать о профессиональной рефлексии. Без этого никак. ведь преподаватель, как и врач, не должен навредить. Наша работа выстроена на доверии студентов. Это доверие открывает тебе большие возможности, но и означает большую ответственность. Именно поэтому преподавателю полезно сомневаться. Я вообще считаю, что когда исчезает момент сомнения, можно уходить из профессии. Когда ты говоришь себе, что я идеально веду занятия, мне нечего больше искать, ты как профессионал мёртв. Будем живыми!